Колегаев Вениамин Яковлевич

В этом году мы отмечаем 70 лет Победы в Великой Отечественной войне. Наверное, нет семьи, куда эта война не принесла горя. Моя мама оставалась в Белгороде во время всей войны. 6 человек из 150, которые остались в живых в городе после оккупации - это была моя семья (прабабушка, дедушка с бабушкой, моя мама с братом и сестрой). Дед - Загребельный Данил Ермолаевич работал в железнодорожном депо, водил паровозы, остался в осажденном городе по приказу Партии и подполья. Возил на передовую и для партизанского отряда необходимый груз, иногда донесения (так рассказывала мама), бабушка была портниха на дому.

Другой мой дед – Колегаев Вениамин Яковлевич был кадровый военный, семнадцатый ребенок в семье, его отец Яков Иванович был железнодорожником, мать – Варвара Васильевна домохозяйка. Родился в городе Белгороде и так как в семье несколько старших братьев выбрали профессию военного, то и он уехал в г. Ленинград и поступил там во 2-е Советские Петроградские Артиллерийские командные курсы (на Литейном). В 1933 году закончил их и уехал по назначению на границу с Финляндией, затем его перевели в псковскую область, где он и встретил начало войны, в военном летнем лагере.

6 июля 1941 года о нем писала газета «Красная Звезда»: «Действующая армия. На снимке старший лейтенант В. Колегаев, подразделение которого в одном из боев уничтожило 25 фашистских танков.»

А потом попал в плен и был отправлен в штрафбат. Я не однажды расспрашивала папу о дедушке, но он мало, что рассказывал, единственное о чем он всегда сожалел, что у деда никогда не было ни орденов, ни медалей, т.к. он был в плену, прошел штрафбат, где занимался разминированием объектов. Даже за тот бой он не был представлен к награде!

Я лично некогда его не видела и знаю деда только по фотографиям, потому что он умер задолго до того, как я родилась, от ран и туберкулеза легких.

После смерти отца я перебирала его письма и неожиданно для себя и папиного родного брата (моего дяди) нашла письмо деда к папе, когда тот служил в Риге. Вот оно: 05.07.56 год.

«Добрый день дорогой сынок Эдик, шлю тебе горячий привет и желаю хорошей службы. Сегодня Мамка мне переслала твое письмо, т.к. меня сейчас послали работать в район строить МТС, где сейчас и нахожусь.

Здоровье хорошее, работа интересная, деревня глухая с питанием плохо. Но меня сюда послали временно. Сообщаю на твои вопросы. В плен попал в 1941 году в сентябре, командуя артиллерийским дивизионом, прикрывал отход 125 с.д., попал в окружение в ЭССР чутского озера, был ранен в голову и ноги и был оставлен в поле своими войсками. Откуда был подобран и отправлен в госпиталь военнопленных. По выздоровлению (3 месяца) был переведен в лагерь, откуда бежал. Был пойман и посажен как командир – коммунист в тюрьму в городе Вилаю ЭССР, где просидел год, после чего был переведен в концентрационный лагерь на лесоразработки в район города Пярну ЭССР, где тоже был арестован якобы за связь с партизанами и переведен в город Пярну в лагерь эвакуированных. В 1944 году бежал и в сентябре месяце того же года прибыл в 316 артиллерийский сборный пункт, где сразу как боевой командир был назначен начальником снабжения. В январе или декабре 1944/45 года прошел Смерш на проверку по первой группе и был зачислен в армию сперва начальником снабжения батальона, потом начальником базы. В начале 1945 года был переведен Пот. Кот. Баз. МТО в 19 строй батарею в Красное село под Ленинградом, откуда был демобилизован 4 апреля 1946 года в связи с расформированием части.

Сейчас числюсь офицером запаса - командир дивизиона по 1-ой группе. Прохожу ежегодные сборы при 2 пр. в/ком. 10 дивизиона. Пиши как твои дела, что нового, как здоровье. Научился ли стрелять? Если будешь мне писать, то не задерживай, я здесь пробуду до 31 числа. Целую крепко. Папа».

После этого письма многое стало ясно. Мой дядя попытался отстоять честь отца (моего деда), много писал в различные инстанции, ездил в Москву. Единственное, что удалось сделать, эта реабилитировать имя деда и ему посмертно был присвоен орден Великой Отечественной войны второй степени и все…

Во время написания своей статьи я встретила главу из книги, которая меня заинтересовала.


Гряда каменных высот за городом Выборгом была последней серьёзной преградой наступления наших войск на Карельском перешейке. С падением этой укреплённой линии открывался путь на столицу Финляндии — Хельсинки. Поэтому немецко-финское командование этот участок фронта сильно укрепило огневыми средствами. Неоднократные попытки наших частей прорвать этот укреплённый рубеж остались только попытками. Из разведывательных данных нашему командованию было известно, что фашисты откроют шлюзы канала и затопят всю местность перед высотами, если им не удастся их удержать.

Учитывая реальность этой угрозы, командование 108 стрелкового корпуса, в состав которого входила наша 46-я Лужская стрелковая дивизия, решило перед решающим наступлением на высоты провести обучение частей и подразделений по форсированию водной преграды, применительно к данной местности. Стрелковые полки по очереди отводилось во второй эшелон, где отрабатывали элементы боя с преодолением водного рубежа. Мы учили солдат использовать подручные средства при преодолении водного рубежа.

И когда всё было готово к наступлению, нас в спешном порядке отвели в тылы, посадили в вагоны — «теплушки» и эшелон тронулся к г. Ленинграду. До Финляндского вокзала нас не довезли, высадили на окраине города. Ночью начался наш марш. Куда мы шли, не знали. Колонны стрелковых рот, батальонов шли через леса по просёлочным и гутированным дорогам, соблюдая строжайшую маскировку. Привалы давались для того чтобы подтянулись отстающие и солдаты смогли поправить своё обмундирование.

 Особенно трудно было идти по гутированным дорогам, ноги немели от брёвен дороги, глаза произвольно смыкали веки. Переход был очень тяжёлым. Шли как под гипнозом, ноги несли туловище вперёд, а голова спала. Через несколько таких ночных маршей наша дивизия пришла в район Чудского озера и расположилась в лесу около города Гдова. От этого города осталось только одно название, среди груд кирпича и золы возвышалась только кирпичная церковь. Нам объяснили, что на противоположном берегу Чудского озера проходит немецкая оборона.

На совещании офицеров полка командир полка подполковник Семёнов С.Ф. сказал: — Здесь мы будем тренировать личный состав полка по форсированию Чудского озера, высадке на вражеский берег, по захвату плацдарма. Для проведения этой операции нам приданы бронекатера Балтийского флота. Каждое утро после завтрака роты, батальоны подходили к берегу озера, садились на бронекатера. Каждый солдат имел при себе скатку шинели, автомат, гранаты с патронами. На каждом катере были реактивные установки — «Катюши». Приняв на борт десант, катера отплывали подальше от берега, а затем круто разворачивались и на полном ходу шли обратно к нашему берегу.

Вражеский берег был далеко, невооруженным глазом он смутно просматривался. На нашем катере стоял на корме матрос и замерял шестом глубину дна. Как только называлась подходящая глубина для высадки десанта, раздавалась команда:

- Катер стоп! Десанту приготовиться к высадке!

Солдаты прыгали в воду и с криком УРА шли в атаку на условного противника. Такое «купание» у нас проводилось ежедневно. Немцы с противоположного берега озера за нашими действиями наблюдали, но нас не тревожили, по-видимому, ждали, когда мы сами к ним пожалуем. Своё обмундирование мы успевали высушить до следующего «купания». Костры разводить было нельзя, вся надежда была на солнце и ветер. Погода нас щадила, Мы были уверены, что наступит день, когда будем высаживаться на вражеский берег и готовились к этому. Чудское озеро — большая водная преграда, и немецкие войска не допустят близко к своему берегу. А это значит, что многие из нас погибнут от артиллерийского огня и бомбёжки, а тяжелораненые утонут, не дойдя до берега.

17-го сентября 1944 года на Тартуском участке Ленинградского фронта началось наступление наших войск. На это направление была направлена 2-ая Ударная армия, под командованием генерала И. И. Федюнинского. Нашу дивизию, которая была в составе этой армии, переправили на бронекатерах через Тёплое озеро — пролив между Чудским и Псковским озерами.

Высадившись на вражеский берег, наш полк сразу вступил в бой с немцами, оборона на этом участке была прорвана. Опомнившись, немецкое командование подтянуло резервы и попыталось нас остановить. На нас обрушился огонь немецких шестиствольных миномётов. Мы их называли «скрипачами», а другие «ишаками». При выстреле они издавали характерный звук, похожий на рыдание осла. Но ни огонь «скрипачей», ни танки «тигры» не остановили нас. Сила была на нашей стороне. За два дня наш полк и дивизия с боями продвинулись на 28 километров, освободили несколько населённых пунктов. Жители Эстонии встречали нас с радостью.

Первым крупным городом, освобождённым от немецких захватчиков, был Тарту. Взвод разведки, которым я командовал, на улице этого города встретил засаду немцев в двухэтажном доме. Из окон и чердачного помещения они стреляли из автоматов и бросали в нас итальянские гранаты — шарики. Но мы их стали выкуривать своими «лимонками» и противотанковыми гранатами. После очистки дома от немцев и его осмотра мы обнаружили штабные документы, много писем и фотокарточек. Все эти трофеи мы сдали в штаб полка.

После короткого отдыха в Тарту наш полк включился в преследование отступающих немецких войск. 46-ая Лужская дивизия продвигалась в направлении столицы Эстонии, г. Таллин. Но затем нас повернули строго на север в направлении берега Балтийского моря.

Наступление нашей армии не останавливалось ни днём, ни ночью. Если где получалась задержка из-за сильного сопротивления немцев, вызывались поддерживающие пехоту средства: танки, самоходные орудия, «Катюши», штурмовики ИЛ-2. Эта сила взламывала оборону немцев, а пехота садилась на танки и начинала гнать дальше фашистов. Продвигаясь в авангарде полка на самоходных установках, мой взвод вместе со стрелковой ротой ворвался на окраину города Пярну и завязал бой с немцами. Вскоре подошёл наш полк и штурмом овладел городом.

23 сентября 1944 года наш 176-й стрелковый полк освободил Пярну и вышел на побережье Пярнуского залива, отрезав путь разбитым частям немецким войск, отступающим из Таллина на Ригу. Приказом Верховного главнокомандующего И.В.Сталина нашему полку было присвоено наименование Пярнуского, столица нашей Родины Москва произвела артиллерийский салют советским войскам, одержавшим победу в Прибалтике.

За успешное выполнение заданий командования в боях за Прибалтику многие разведчики, среди которых были Громов А., Пичугин, Ковалёв, Лазуткин, были награждены боевыми орденами СССР. Я был награждён орденом «Отечественная война 2-й степени».

Приближался 1945 год, год победы советской армии и народа над фашистской Германией. Наша армия готовилась к решающим сражениям и ударам по фашистскому логову. Вторая Ударная армия из Прибалтики переводится на другой участок фронта, в район Белостока.»

После прочтения «От Выборга до Пярну» я теперь с большей уверенностью могу утверждать, почему деду не удалось бежать в первый год, и почему удалось в 1944, когда наши войска пошли освобождать Пярну. Тяжелая доля, несправедливость, которая перешла и на семью досталась деду, бабушка с 3 детьми на руках (четвертый умер во время войны) получала копейки по потере кормильца, но смогла, выстояла и вырастила достойных людей.

Хочется верить, что и мой сын, когда подрастет, не забудет своих прадедов и будет чтить их память, как и студент гр. С-112 ГОАУ СПО «Волгоградского проф-тех колледжа» Агеев Дмитрий: