Когда и откуда попала к нам эта ложка, не знаю. По форме она отличалась от других, напоминала маленький черпачок или половник, по цвету была темней, а сделана, как я понимаю теперь, из алюминиевого сплава, но мы называли ее оловянной. Когда садились за стол, я непременно выбирал эту ложку, говоря:
- Она самая вкусная!
Ложка была солдатской. В доме еще были вещи и предметы, напоминавшие о не такой уж далекой войне. И пальтишко мое было пошито из шинельного сукна, и рубашка перешита из гимнастерки.
Следы войны... Помню, корову Зорьку мы пасли на высоком берегу Амура вдоль столбов с натянутой колючей проволокой, а неподалеку от дома, нацеленный темными амбразурами на другой берег, вросший в землю, стоял заброшенный бетонный дот. Я любил забираться на него. Круглый верх дота, засыпанный землей, напоминал полянку, здесь росла трава и даже одуванчики. Отсюда хорошо был виден Амур во всей шири и далекий китайский берег.
Позже нас, пацанов, стало интересовать: а что же внутри этого грозного сооружения? Мальчики постарше уверяли: там хранится оружие, и это еще больше распаляло воображение.
Вход в дот заграждала железная решетка, крепко-накрепко закрученная толстой проволокой, амбразуры были задраены металлическими щитами. Но разве это преграда! Однажды я и Толька Давыдов, запасшись электрическим фонариком и свечами (спички у дружка всегда имелись), под покровом вечерних сумерек, перекусив плоскогубцами проволоку, проникли внутрь дота.
В кромешной темноте было страшновато. Под ногами чавкала грязь, капли влаги, проникшей неизвестно откуда, попадали за шиворот. Луч фонарика выхватывал черные стены; казалось, мы попали в древнюю крепость.
В доте было несколько небольших помещений. Никакого оружия мы, конечно, не нашли, кроме мусора и консервных банок ничего не было, и только в самом просторном отсеке, у амбразуры, обнаружили что-то вроде большого диска и кресла или седла из металла. Это сооружение вращалось вправо-влево, и мы догадались для чего оно. На диске когда-то был установлен пулемет, и при помощи этой «штуки» пулеметчик мог простреливать округу.
Ах, как здорово было покачиваться в поскрипывающем «седле», представляя, как ты, солдат, строчишь по наступающим врагам, повергая их в бегство!
Подобных дотов на берегу Амура было много. После войны они оказались ненужными, и только много позже, когда наша дружба с Китаем вдруг превратилась во вражду, пограничники вновь их обустроили. А во время моего детства, наверное, не нашлось бы ни одного благовещенского мальчишки, который, несмотря на запреты, так же тайком, как мы с Толькой, не побывал хоть раз в доте.
Однажды я загорал на куче гравия на берегу Амура. На теплых камешках так приятно лежалось! И тут я увидел странный предмет, похожий на толкушку или колотушку: как бы ржавая консервная банка с приделанной к ней деревянной ручкой. Вещица заинтересовала, и я принес «толкушку» домой.
Дедушка, увидев мою находку, побледнел.
- Где взял?
- На берегу.
Дед тут же загнал меня в дом. Но в щель я видел, как он поднял непонятный для меня предмет и на лопате осторожно понес его опять к Амуру, а вернувшись, строго-настрого наказал никогда не поднимать подобные предметы.
Да, это была боевая граната. От долгого нахождения в воде, она, конечно, испортилась. Но граната есть граната и может грохнуть в любое время и в любом состоянии.
Мы играли в "войнушку" стреляными гильзами, рифлеными оболочками от гранат-лимонок; позже я строгал доски, делая из дерева сабли, пистолеты, автоматы и другое «оружие», армейским тесаком, выпросив его у дедушки. Мы делали самопалы из медных трубок, набивая их порохом: его мой дружок Валька Рязанов потихоньку отсыпал из запасов отца-охотника. Он же как-то вздумал поджечь порох в баночке из-под диофильма, приспособив вместо фитиля свернутую в жгут бумагу. Порох вспыхнул быстрее, чем Валька успел отпрыгнуть. Ему обожгло руку, щеку, опалило волосы. Но дома дружок сказал, что, балуясь, упал в костер. Мать отодрала его, но если бы знала, что сыночек поджег сворованный у отца порох, то ему, естественно, досталось бы больше.
А солдатская ложка у нас хранилась долго. Став взрослей, я стал брать ее только на рыбалку и однажды потерял. Но, странно, когда я сейчас сажусь за стол, часто о ней вспоминаю.
Возврат к списку
